Позиция США и Англии поощрила гитлеровцев на дальнейшие домогательства в области вооружений. Желая получить полную свободу действий, они решили уйти с Конференции по разоружению и из Лиги наций.
«В связи с обстановкой в Женеве, – говорится в протоколе заседания германского правительства от 12 мая 1933 г., – рейхсканцлер высказал следующие замечания: „Вопрос вооружения не будет разрешен за столом конференции. Нет примеров в истории, чтобы победитель предоставил оружие побежденному в результате переговоров. Не отвечало бы интересам Германии еще больше снизить и без того недостаточный уровень имеющегося у нее вооружения, даже если бы наши оппоненты со своей стороны выразили готовность провести частичное разоружение…“
Рейхсканцлер заявлял, что перевооружение может быть достигнуто только в результате «нового подхода» к проблеме. Лично он не верит, будто в настоящее время возможно провести перевооружение нормальными средствами. Для осуществления задуманного шага Гитлер предложил созвать рейхстаг и принять соответствующую декларацию. Декларация правительства, пояснил он, будет означать, что целесообразность дальнейшего пребывания Германии в Лиге наций из-за действий наших оппонентов поставлена под большое сомнение.
Документ исчерпывающим образом раскрывал подлинные мотивы поведения гитлеровцев в Женеве. На словах добиваясь лишь «справедливости», на деле они стремились получить ничем не ограниченную свободу для ускоренного перевооружения Германии и подготовки войны. Решив хлопнуть дверью в Женеве, гитлеровцы стали изыскивать подходящий предлог.
Осенью 1933 г. в результате переговоров между США, Англией и Францией был выработан новый проект конвенции о разоружении. Он предусматривал проведение разоружения двумя этапами. Для Германии вводился четырехлетний «испытательный период». На протяжении этого срока Германии разрешалось расширить дозволенные виды вооружений в соответствии с увеличением ее вооруженных сил до 200 тыс. человек. Остальные ограничения Версальского договора пока сохранялись бы в силе. Хотя новый проект легализировал значительный рост вооружений и создавал удобные лазейки для ускоренной ремилитаризации Германии, он уже не устраивал гитлеровцев.
4 октября «фюрер» вызвал к себе военного министра Бломберга и статс-секретаря по иностранным делам Бюлова.
«Канцлер и господин Бломберг, – говорится в протоколе совещания, – пришли к выводу, что мы совершенно не должны идти на риск переговоров по новому проекту, который в конечном счете является для нас неприемлемым. Иначе мы можем оказаться в положении, когда остальные дадут на него согласие и будут пытаться заставить нас принять его… Нельзя допустить, чтобы дело зашло в такой тупик. Кроме того, канцлер указал, что должно быть абсолютно исключено, чтобы провал конференции явился результатом нашего отказа от контроля или наших требований в отношении вооружений. Таким образом, наступил момент, когда в целях предотвращения такого развития событий необходимо вернуться к „первоначальному вопросу“ и заявить, что если они отвергнут разоружение, откажут нам в равенстве прав или если неприемлемый для нас проект будет поставлен на обсуждение, то мы покинем конференцию, а также выйдем из Лиги наций…»
В тот же день в Женеву была послана сверхсрочная телеграмма. Немецкому представителю поручалось в ультимативной форме сообщить министру иностранных дел Англии Саймону условия, на которых Германия согласна продолжать переговоры. Аналогичные телеграммы были отправлены германским послам в Лондоне, Риме и Вашингтоне.
Саймон пригласил к себе германского посла в Лондоне Хёша и не скрыл от него своей растерянности. Как бы оправдываясь, он перечислял «заслуги» Англии: именно она вскоре после окончания войны выступила в пользу более справедливого обращения с Германией; ее позиция благоприятствовала Германии во время Рурского кризиса, а также в вопросе об эвакуации союзными войсками Рейнской зоны и о репарациях. Английский министр убеждал Хёша, что Германия должна занять менее непримиримую позицию.
Информация о точке зрения США поступила в Берлин через итальянского представителя в Женеве Соранья. Заведомо зная, что это будет передано Надольному, Норман Девис сказал итальянцу: «При всех условиях надо пойти на уступку германской позиции и спасти Германию от поражения. Он сделает все, чтобы содействовать достижению договоренности, приемлемой для всех».
Получив такое сообщение из Женевы, Гитлер срочно созвал заседание правительства. Он заявил, что необходимо провалить проект и таким образом торпедировать Конференцию по разоружению.
На следующий день, 14 октября, германское правительство заявило об уходе с Конференции по разоружению. Оно объясняло свой шаг отказом других держав разоружиться в соответствии с Версальским договором и тем, что Германии не обеспечено равноправие. 19 октября Германия заявила о выходе из Лиги наций.
Играя на «чувстве чести» немецкого народа, гитлеровцы использовали демонстративный уход из Лиги наций для шумной пропагандистской кампании, имевшей целью укрепить нацистский режим.
Решение гитлеровцев покинуть заседание в Женеве привело к окончательному краху конференцию. Это еще более подстегнуло гонку вооружений империалистических держав.
Политика западных держав, в первую очередь США и Англии, поощрявших германских милитаристов, приносила свои пагубные плоды. «Выход Германии из Лиги наций и призрак реванша дали новый толчок к обострению положения и росту вооружений в Европе, – констатировалось в отчетном докладе ЦК ВКП(б) XVII съезду партии. – Не удивительно, что… болтовня о разоружении сменяется „деловыми“ разговорами о вооружении и довооружении».
С конца 1933 г. фашистская Германия начала бешеными темпами наращивать вооружение. Если кто-либо своим неподчинением нанесет ущерб перевооружению Германии, заявил Гитлер, он «прикажет его расстрелять, кто бы это ни был» (2).
В мемуарах английского дипломата А. Киркпатрика[15] содержатся интересные зарисовки, относящиеся к весне 1935 г. Путешествуя по Германии, пишет он, нельзя было не видеть, с какой энергией велась подготовка к войне. Повсюду вырастали новые казармы и аэродромы. Однажды в Магдебурге у него испортилась машина. По чистой случайности, как он объясняет, это произошло в самом интересном месте – у ворот аэродрома. Немецкий механик взялся помочь в беде.
«На протяжении трех часов, пока он работал, – пишет Киркпатрик, – у меня было достаточно свободного времени понаблюдать, что происходит на аэродроме. Очередь пилотов стояла на взлетной дорожке. Каждые пять минут учебный самолет приземлялся, в него взбирался передний из стоящих в очереди и совершал полет. Эти приготовления проводились настолько открыто, что они стали обычной темой разговоров. Однажды в апреле я играл в Брунсвике в гольф с совершенно незнакомым мне человеком. Смеясь, тот просил меня не отрывать глаз от игры во избежание того, чтобы я не увидел повсюду вокруг свидетельства германского перевооружения».
Формирование армии и ускоренное оснащение ее наступательными видами оружия, прежде всего авиацией и танками, с первых же дней стало основной целью фашистских правителей.
«Рейхсканцлер снова подчеркнул, – говорится в протоколе заседания кабинета от 8 февраля 1933 г. (через неделю после захвата власти гитлеровцами), – что на ближайшие 4—5 лет главным принципом должно стать: все для вооруженных сил». Восстановление «обороноспособности» Германии, отмечается в том же протоколе, должно быть доминирующей мыслью всегда и везде. Словно самолет, перешедший в пикирование, фашистская Германия с нараставшей скоростью устремилась к войне.
Выход Германии из Лиги наций и курс на ускоренное вооружение вызвали прилив энергии у магнатов угля и стали, фабрикантов пушек и смертоносных газов.
«Германские промышленники с энтузиазмом шли по этому новому пути… Они рассматривали великие намерения Гитлера как свои собственные… и стали его верными последователями».
Эти слова принадлежат Густаву Круппу и являются ярким свидетельством того, чью волю выполняли гитлеровцы, придя к власти.
На протяжении жизни нескольких поколений Крупны были символом германского милитаризма. Начиная с 1811 г. (год основания фирмы «Фридрих Крупп») и до весны 1945 г. ее судьбы и судьбы Германии тесно переплетались. Пушки, изготовлявшиеся Круппом, снаряжали Германию на войны, а те в свою очередь приводили к тому, что на заводах Круппа росли новые корпуса.
Титул «пушечных королей» Круппам принесли войны Бисмарка, который создавал Германскую империю «железом и кровью». Железо поставляла фирма Круппа. Захват Германией в 1870—1871 гг. Эльзаса и Лотарингии обеспечил (после открытия в конце века нового способа выплавки чугуна) рост могущества фирмы. Ассортимент ее смертоносной продукции необычайно расширился вплоть до пушки «Большая Берта», созданной специально для разрушения Парижа.
